Романова Лариса Титовна

Я, Лариса Титовна Романова. Родилась в Полоцке в 1938 году. Наша семья жила в деревне Домники Полоцкого района. Мама и папа работали в колхозе, успевали, кроме этого, вести и свое домашнее хозяйство. Детей в семье было трое: два брата и я, самая младшая. Один брат был уже взрослым, когда я родилась, а второй на девять лет старше. Так и жили до начала войны. Мне было всего три года, когда я услышала от бабушки страшную новость: «Беги, детка, беги домой к маме, война началась». Старшему брату вскоре пришлось оставить нас и уйти на фронт. Мы переехали в землянки в Светличище. Прожили там до карательных отрядов. Немцы зачищали партизанские лагеря, было опасно. Пришлось прибиться к городу. Жили на улице Магалашвили, откуда нас фашисты пригнали в Громы, погрузили в товарные вагоны и повезли. Кто-то успел до этого найти солому, остальные спали на голом полу.

Было лето 1943, когда наша семья прибыла во Франкфурт. Пленных разместили в большом трехэтажном здании. Условия были ужасными, спать приходилось на нарах. Мы все время были под надзором. За провинности наказывали. Взрослые работали, дети находились и бараках и при удобном случае сбегали за милостыней. Это было очень опасной затеей, но голод вынуждал: кормили в лагере гнилыми продуктами, не прошедшими сортировку, хлеба, полного опилок, хватало не всем.

Мама работала на переборке овощей, взяла однажды для меня яблоко. Это почти закончилось трагедией. Надзиратель ее заметил, хотел застрелить на месте за кражу. Она старалась на немецком объяснить, что это не для себя, плакала. Он не поверил маме, решил проверить, повел ее в лагерь. Я тогда как раз во дворе у барака бегала, ждала родителей. Вижу ее, бегу навстречу, кричу «Мама! Мама!». Немец стрелять не стал. Забрал яблоко, сказал, что в следующий раз не простит.

Были и другие истории. Некоторые из надзирателей не были агрессивно настроены к детям и любили иногда с нами поговорить. Я тогда много слов на немецком языке знала и говорила уверенно. Из-за этого меня за нерусскую приняли, начали разбираться. Кто-то даже был готов себе забрать. Благо, что недоразумение быстро прояснилось.

Мы пробыли там 10 месяцев и в 1944-ом году были освобождены американцами. Тот день, когда за нами пришли, был самым счастливым. Солдаты давали нам конфеты, сладкую газировку, а главное, нормальную еду. Впервые за год получилось хорошо поесть.

После нашу семью ждал долгий трудный путь домой. Везде нас встречали разрушенные пустые дома, потерявшие своих хозяев. Мама заболела тифом. Но это был уже не плен. Пусть послевоенная жизнь и была трудной, зато люди могли просыпаться в родных местах и не бояться за свою жизнь. Отец устроился на завод ЖБИ, брат с контузией вернулся с фронта. Медленно получилось построить дом в Громах.

Часто приходилось менять место учебы. Я младшие классы провела в дорожно-технической школе, а заканчивала уже в 12-ой. На занятия ходить приходилось в галошах, на обед брать вареную свеклу.

В 45-ом году умер отец, мать не работала. И вот уже самой пришлось начинать трудиться на заводе «Стекловолокно». Позже я отучилась в Гусь-Хрустальном, еще позже была удостоена званий «Ветеран труда» и «Ударник труда».

Молодежи я хочу сказать: берегите мир. Не дай бог нам еще раз пережить все это.